Андрей Щербак-Жуков (настоящее имя Андрей Щербак) родился 13 мая 1969 года в Москве. Долгое время жил в Краснодаре. Окончил отделение сценарно-киноведческого факультета ВГИКа (мастерская Н.Н.Фигуровского), а в 1999 — аспирантуру при кафедре кинодраматургии. Работал фотографом, журналистом, редактором, сценаристом, копирайтером. Занимал должность начальника отдела клубной жизни газеты «Книжное обозрение», ныне сотрудник газеты «Ex libris “НГ”». Поэт, прозаик, писатель-фантаст, драматург. Первая прозаическая публикация состоялась в 1986 году, когда в газете «Комсомолец Кубани» вышел рассказ «Всё идёт к лучшему...». Печатался в периодике и антологиях. Большинство рассказов включено в авторские сборники «Сказки о странной любви», «Самый важный контакт», «Седьмой принц королевства Юм» и «Тонкие связи». Избранные стихотворения вошли в авторский сборник «Дневник наблюдений за природой». Редактор и составитель тематической антологии «5-я стена». Автор сценариев ряда короткометражных фильмов. Исследователь истории кино, автор книг «На экране — Чудо» (в соавторстве с Евгением Харитоновым) и «Древний миф и современная фантастика, или Использование мифологических структур в драматургии жанрового кино». Лауреат премий «Старт», «Интерпресскон-мини», «Фанкон», «Золотой Кадуцей», «Бронзовый Роскон» и «Серебряный Роскон». Живет в Москве.
— Андрей, вашу прозу охотно публикуют в периодике и сборниках. Однако четыре авторских сборника рассказов, начиная со «Сказок о странной любви», получивших «Старт» в далеком 1994-м, вышли малыми тиражами, в небольших издательствах. Такова судьба всей литературы, не укладывающейся в рамки формата, или вам особенно «повезло»?
— Да, нет — мне как раз повезло без кавычек, в прямом смысле слова. Я вполне доволен. У меня нет ни одного неопубликованного рассказа, а некоторые печатались несколько раз. Скажем, недавно журнал «Юность» опубликовал мой небольшой цикл рассказов «Тонкие связи», написанный двадцать лет назад и входивший в упомянутый вами сборник «Сказки о странной любви». Я пишу то, что мне самому интересно писать, и это находит своего читателя, я нахожу отзывы в Сети — порой в самых неожиданных местах, например, на сайте лесбиянок... именно лесбиянок, без участия геев, прошу отметить!
Для меня литература — не цех для зашибания денег, а полигон для экспериментов. Мне интересно испытывать текст на гибкость, язык — на гибкость... А что, если соединить в одном произведении законы прозы и поэзии? А что если написать простенькую фэнтези, но ритмизованной прозой с повторяющимися рефренами, как в песне? Как могла сложиться судьба колонистов с Земли на брэдберевском Марсе через пятьдесят лет после окончания «Марсианских хроник»? Мне не интересно повторять один и тот же прием второй раз — хочется придумать что-то новое. А это, конечно, нравится не всем издателям. Нынешние российские издатели вообще редко склонны к экспериментам, они любят ходит проторенными тропами. А я пишу редко, и не всем понятно — что.
Зарабатываю я всякими паралитературными делами — журналистикой, текущей критикой, заказными книгами «про заводы», преподаванием и другими вещами.
А насчет формата вы все и так знаете, и ответ уже есть в вашем вопросе. Да, «такова судьба всей литературы, не укладывающейся в рамки формата». Но я к этому отношусь философски: я не гонюсь за тиражами и не ищу популярности у массового читателя.
— Вы известны как поэт, исследователь истории кинофантастики, сценарист, вы работаете в еженедельной газете, пишете статьи и рецензии, читаете лекции... Как это влияет на собственно прозу?
— Ну, по поводу поэзии — как говорится, смотри выше. Мне нравится соединять прозу с поэзией и смотреть, что получится. Ну и вообще поэзия учит бережному отношению к слову, а это полезно и прозаику. В стихах не может быть ни одного случайного сочетания слов. Прелесть стихов в том, что они не имеют сослагательного наклонения — они существуют в единственно возможном виде, в то время, как прозаическое произведение очень часто могло бы быть написано и так, и эдак...
Я работаю в «Ex libris'е “Независимой газеты”», до этого работал в «Книжном обозрении». Работа в еженедельной — книжной! — газете мне помогает быть в курсе того, что происходит в российской и мировой литературе, понимать, что к чему, кто есть кто и отчего к чему все это движется. Я все-таки постмодернистский автор, а постмодернист должен быть информированным. То же самое касается и истории кино — все это добавляет эрудиции. А вот сценарии я давно не писал — их нельзя писать в стол, они очень быстро устаревают. Сценарии пишутся на заказ, а я как-то выпал из киношной среды — мне книжная больше нравится. Я могу похвастаться, что искренне счастлив от того, что никогда не занимался тем, что мне не интересно было делать. Даже заказные книги «про завод» я писал с искренним интересом — там такие были персонажи, такие истории! А никакого интересного предложения от кинематографистов мне не поступало. Чего-то я просто не умею, а чего-то мне делать не хочется. В общем, не сложилось у меня с кино; может быть, еще сложится...
Курсы, которые я веду при Московской городской организации Союза Писателей РФ — это для меня в первую очередь общение. И еще: мне самому не хочется писать романов, по крайней мере, пока; а курсы мне помогают реализовать какие-то свои идеи чужими руками — я же постоянно что-то подсказываю учащимся курсов, направляю их, что-то за них придумываю, а потом искренне радуюсь, когда у них получается что-то интересное, в чем есть частичка и моей фантазии. Иногда дарить подарки приятнее, чем получать их, и люди любят не тех, кто делает что-то для них, а тех, для кого что-то делают они... Вот и я иногда от успеха человека, в судьбе которого как-то поучаствовал, получаю больше удовольствия, чем от собственных удач. Я воспринимаю себя не как преподавателя, а как тренера; а осведомленные в спорте люди мне сказали, что у шахматных гроссмейстеров очень часто тренерами бываю кандидаты в мастера спорта...
— В начале 2011 года в свет вышла ваша монография «Древний миф и современная фантастика», посвященная истории кино и уже отмеченная премиями на конвентах «Роскон» и «Звездный мост». Чем она может быть полезна человеку, далекому от истории кинематографа, не синефилу? Скажем, читателям фантастики и писателям-фантастам «ан масс»?
— Вот как раз все наоборот! Историкам кинематографа и синефилам она вряд ли пригодится. Там совсем нет киноведения в его нынешнем понимании, довольно мало фактов из истории кино, и все они, если можно так выразиться, превратно истолкованы... Тут нужно бы поставить «смайлик», но я не люблю все эти сетевые штучки и не пользуюсь ими даже переписываясь в соцсетях... Я не излагаю историю кино, а «подтасовываю» ее в соответствии со своими теоретическим изысканиями. Люблю повторять: «Я не занимаюсь киноведением, я занимаюсь теорией кинодраматургии».
Я постарался написать предельно практическую книгу, полезную; это если и не учебник, то уж точно пособие. Мне, кажется, удалось сделать некоторые наблюдения, разобраться, почему какие-то произведения оказываются более популярными, чем другие, и я постарался подвести под это теоретическую базу. Так что эта книга — для пишущих людей. Ее полное название «Древний миф и современная фантастика, или Использование мифологических структур в драматургии жанрового кино». Первое название должно привлекать первый взгляд читателя к этой книге, а второе — пояснять, о чем же в ней пойдет речь. Так, по крайней мере, было задумано. Я взял в качестве материала для исследования кинодраматургию, но выведенные мною закономерности могут оказаться полезными и начинающим прозаикам.
— Вам принадлежит концепция «инфоромантизма», придуманная для объяснения определенных процессов, происходящих в фантастической прозе, но прижившаяся только в поэзии. Почему наше фантастиковедение ее отторгло? Продолжают ли выходить прозаические тексты авторов, которых можно отнести к лагерю «инфоромантиков», или с отсылкой к эстетике декадентов и русских романтиков XIX-начала XX века вы перемудрили?
— Ну, на эту тему мне трудно рефлексировать, как любому родителю трудно адекватно решить — гений ли его отпрыск или дебил, а если дебил, то почему...
Я попробую. Но это будет именно рефлексия, а не четкий ответ.
Ну, во-первых, мои изыскания творчески развил Владислав Гончаров, и его дефиниции прижились лучше, чем мои. Во-вторых, еще не вечер. Инфоромантизм не сложился как единое направление, потому что тех, кто мог бы костяк этого движения составить, разбросало в бурные 90-е в самые разные стороны. Но он существует как ощущение — он есть в текстах тех, кто не считает себя никаким инфоромантиком, а просто является романтиком по природе и живет в эпоху информации. К примеру, Николай Калиниченко, с которым мы читаем стихи под маркой «инфоромантизма», — романтичен и информационен и в своей прозе. А фантастиковедение отторгло мои концепции, возможно, по той причине, что они вырывались за пределы «фантастической делянки». А раз нет строго определенных границ у фантастики, то и никакого фантастиковедения быть не может. Так что, не исключено, что это был вопрос самосохранения со стороны фантастиковедения — мои концепции размывали почву под ним. Я думал, что российская фантастика выйдет из своего гетто в 90-е годы, но этого не произошло — фанатам оказалось удобнее за оградкой. Но я думаю, что «цветная волна» все-таки гетто разрушит, и вот тогда появятся и инфоромантики, и другие умные постмодернисты, глубоко погруженные культуру.
— Недавно в свет вышел сборник «Классициум», авторы которого скрылись под именами классиков, от Эдгара По и Владимира Набокова до Сергея Довлатова и Василия Шукшина. Поучаствовали в этом проекте и вы. В чем смысл такого эксперимента, какой толчок он может дать нашей фантастике в целом, какой вектор задать?
— О-о-о-о-о! Я не просто участвовал, я получил такое удовольствие, какого не получал за последние несколько лет ни от чего, включая секс, принятие алкоголя и чревоугодие! Это высшая форма постмодернизма. Это лучшая форма постмодернизма. Эта книга лестна в равной степени и авторам, в ней участвовавшим, и читателям, способным воспринимать такую литературу. Здесь и автор, и читатель рука об руку поднимаются на прекрасную высоту и могут радоваться этому вместе. Я несказанно благодарен Игорю Минакову и Глебу Гусакову, запустившим этот проект.
Какой толчок он может дать фантастике? А вот как раз этот проект и поспособствует разрушению стенок, отделяющих фантастику от академической литературы. Ведь адепты последней в чем обвиняют фантастов? В том, что для них важен сюжет, важна развлекательная составляющая, а собственно литературные достоинства сводятся к минимуму — лишь бы слова правильно склонялись и спрягались. А это не правда. Точнее, не всегда правда. И вот «Классициум» наглядно демонстрирует, что фантасты и стилем владеют, и язык у них может быть ярким и вычурным, и метафоры, и словотворчество, и вообще фантастика — литература, а не фунт изюму. Нынешняя фантастика, став откровенно коммерческой, что само по себе вовсе неплохо, при этом сделалась очень предсказуемой, что невыносимо. В ней не стала элемента первопроходчества. А в «Классициуме» он есть! Там все впервые, такого еще не было.
© Андрей Щербак-Жуков, Василий Владимирский, 15 февраля 2012
Купить сапоги ичиги в москве www.huntmania.ru.
Опубликовано в рубрике Новости 15.02.2012: .