Мария Петровна: Великий композитор! Вот и жил бы со своей музыкой. Так нет, жениться ему захотелось, как всем порядочным людям. Извел прорву бумаги? Тратил на нее деньги, а на мне всю жизнь экономил? А я женщина дорогая. Мне содержание требуется соответствующее? Да, уберите вы от меня наконец эту сумасшедшую!
Мари: Анн-Мари, не совершайте поступков, за которые будете иметь угрызения совести.
Анна-Мария: Угрызения я оставлю на этой, этой? Ага, попалась!
Как кошка, которую спугнули, Мария Петровна метнулась по гостиной. Как разохотившийся щенок, Анна-Мария побежала вслед за ней. Мари спокойно идет к роялю и начинает играть музыку Глинки. Мария Петровна и Анна-Мария бегают вокруг рояля.
Анна-Мария: Он внес вклад в русскую музыку, как никто до него в России! Не понимать этого, не видеть этого может только слепой!
Мария Петровна: Всю жизнь он окружал себя дрянными людьми! Ничтожными, никчемными!!
Анна-Мария (Марии): Да что она смыслит в его жизни? Галантерейная лавка!!!
Мария Петровна: А вот и смыслю! Он только и занимался своими нотами! А написал всего ничего?
Анна-Мария: Да, как она смеет так говорить?!!
Мария Петровна: Смею! Смею! Одни пустяки и все!!!
Анна-Мария: Пустяки? Да его мелодии недоступны орангутангам!
Мария Петровна: Орангутангам?!!
Мари (резко опускает крышку рояля): Alles! Все. Хватит. Довольно.
Забегавшиеся женщины, тяжело дыша, останавливаются в противоположных частях гостиной.
Мари: Сегодня его праздник. Мария Петровна, Анн-Мари, окажите любезность, прекратите неуместную склоку. Не угодно ли вам привести себя в порядок?
Мария Петровна: Угодно. Куда я могу пройти?
Мари: Я провожу вас.
Уходят. Анна-Мария украдкой изображает походку Марии Петровны. Подходит к столу, наливает в бокал вино.
Анна-Мария: Он был крайне уязвим предательствами близких ему людей. Оттого и не связал более свою жизнь ни с одной женщиной. Когда-то я спросила его и он сказал, что ?лучше быть одному, чем с кровью отрывать от себя привязанность сердца, с кровью и гноем?? Как это справедливо. За вас, маэстро! (пьет)
Возвращаются Мария и Мария Петровна, которая успела поправить следы беспорядка в туалете и прическе.
Анна-Мария: Я дождусь учителя.
Мария: Что ж?
Мария Петровна: Слыхала, что в Европе в моде спиритические сеансы? Признаюсь, я до них большая охотница. Так что мне пора. Жаль, что я с ним не попрощалась?
Анна-Мария: Неучтиво пренебречь приглашением великого музыканта!
Мари: Он никого не звал. Зачем звать? Если любишь, то придешь без приглашения. Придешь, чтобы отдать дань уважения и любви.
Мария Петровна: Придешь без приглашения? Да. Это так?
Мари: Он говорил, что не хочет отказываться от своего прошлого, какое бы оно ни было. Он любил всех.
Мария Петровна: Но по-настоящему ? только музыку. Он говорил, что ?музыка-душа моя!? (достает платок и прикладывает его к глазам)
Анна-Мария: Хорошо сказано, Мария Петровна?
Мария Петровна: А как он уезжал сюда?!! В свою любезную Германию. При прощании на заставе сказал: ?Когда бы мне никогда более этой гадкой страны не видать!? (Мария Петровна рыдает)
Мари: Это был вопль изнывшей души великого гения, у которого убита была энергия писать в России и для России - убита повальным равнодушием его современников к его великим творениям. Как бы ярко и долго мог блистать гений композитора, если бы он нашел в русском обществе тот энтузиазм, которое потом уже оценило его творения
Анна-Мария: Это что день рождения или поминки?
Мари: Вы ? жители Севера, чувствуете иначе; впечатления или вас вовсе не трогают, или глубоко западают в душу. У вас или неистовая веселость, или горькие слезы. Мария Петровна: Да, любовь у вас всегда соединена с грустью.
Анна-Мария: Не слишком ли все мрачно?
Опубликовано в рубрике Прочее 11.02.2012: .