Куда же делась сестра Хольцхаузен? Черт бы ее побрал! Ее кто-нибудь видел? Хорошо, если бы она стала совсем малюсенькой и очутилась бы далеко-далеко. Она каждые пять минут влезает в мою комнату, хочет убедиться, что я еще не повесилась. Меня так злит, что люди не дают мне даже побезумствовать. Пусть они принимают меня такой, какая я есть и не стараются меня в этом как-то извинить.
Вот танцевать я не могу. Они мне не разрешают. А еще говорят - терапия! Танцы - это лучшая для меня терапия. Но доктор Кэррол считает, что танцы причина моей болезни. Черт бы его побрал с его допотопными идиотскими взглядами! А все потому, что Скотт наболтал ему всякой ерунды о Париже, будто бы я довела себя до болезни, занимаясь балетом по восемь часов в день. Как он не понимал, что в танцах я искала спасения от хаоса нашей семейной жизни. (Пауза). А Скотт искал спасения в бутылке. По-моему, ничто так не характеризует нашу цивилизацию, как стремление людей искать от нее спасения.
Как я ненавижу все эти варварские штучки психиатрии. И танцевать я, вероятно, никогда уже больше не смогу. Если я когда-нибудь выйду отсюда - если они меня выпустят - мышцы мои настолько ослабнут, что я смогу лишь еле-еле передвигать ноги. Правда, когда меня последний раз отпустили к маме, я снова стала заниматься балетом. Но я поссорилась с Амалией Лиллгард - моим педагогом. Я ей заявила, что я не буду разучивать никаких вариаций, которые не соответствуют ни духу музыки, ни времени. (В течение этого монолога ЗЕЛЬДА делает балетные па). И я дала ей несколько вальсов Шуберта, надеясь, что она мне их поставит. Но видно, у нее было что-то неладно со слухом. Я ей об этом прямо сказала, но она в ответ назвала меня коровой, А я ей ответила,: « От коровы слышу... « А она мне говорит, что уж она-то коровой никак не может быть, сколько бы она ни старалась. Тут я ей сказала, что корове не надо стараться быть коровой, потому что она и без того - корова.
Весело смеется.
Ах, как бы мне хотелось этим летом вновь очутиться дома в Алабаме. Поля, заросшие густой альфальфой, низкие свинцовые лунные ночи, кваканье лягушек в камышах - во всем сонная умиротворенность нашего южного лета во всем богатстве его поэзии. Когда наступает гроза, то ветви магнолий начинают шуметь и гнуться. Сгущаются сумерки, наступает темнота, и небо не сулит никакого просвета... И капельки воды падают с деревьев, а река - серебряное зеркало... О, боже, какое во всем волшебство!
Как бы мне хотелось после мучительных лет борьбы с недугом, снова попасть в сонную красоту маминого маленького сада и не думать о завтрашнем дне. (Пауза). Все равно я бессильна что-нибудь в нем изменить. (Качает куклу). Где бы ты ни была - никогда не волнуйся, не приходи в отчаяние от жизни. Либо она есть, либо ее нет.
Если бы они позволили мне завести какого-нибудь зверька... Так хочется! Как-то у нас жил персидский кот - мы звали его Шопен. Глаза - как топазы. Красавец. Сам весь белоснежный в пушистых сапожках. Когда он был еще котенком, он поймал, замучил и съел свою первую мышку. А я еще угостила его анчоусами и сырными палочками. (Опускается в кресло).
Эта победа так разожгла его честолюбие, что он захотел съесть нашего попугая. Но Полли так истошно вопила, что ее было слышно за пять кварталов. Я сильно отодрала Шопена, и он исчез. Затерялся в золотой осени, где-то под упавшими листьями.
Если Полли яростно не клевала земляные орешки, она кричала: «Идите к черту! Идите к черту!» Папа сделал мне выговор, за то, что я ее этому научила. Не так уж трудно совратить глупую птицу. Полли также знала все современные шлягеры.
ЗЕЛЬДА встает, танцует, напевая популярную песенку.
Меняется свет.
ГОЛОС. Зельда!
ЗЕЛЬДА поворачивается в сторону письменного стола.
ЗЕЛЬДА. Мама?
Мысленно представляет себе маму в качалке, подбегает к столу, протягивает ей левую руку. Говорит с южным акцентом. Она - молодая ЗЕЛЬДА.
Картонные коробки виды виды коробок картонных.
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17Опубликовано в рубрике Основное 03.12.2010: .