Василий Лоза
комедия в 2-х действиях
место действия: северное село в России
время действия: наши дни
действующие лица:
Степанова Василиса Павловна – 40 лет
Ольга – 20 лет, её дочь
Галя – 18 лет, её дочь
Орлов Максим Николаевич – 28 лет
Муравьёв Александр Сергеевич – 24 года
Мукосеев Авдей Силантьевич – 72 года
Курочкин Николай Терентьевич – 20 лет
Пирогов Семён Иванович – 45 лет
Силантий Романович – 68 лет
Люба – 19 лет
Лукерья – 46 лет
Действие 1.
КАРТИНА 1. Лето. День. Опушка. У развилки тропинок указательный столб, с двумя табличками, которые указывают в противоположные стороны, с надписями: «с/х «Заря»» и «с/х «Искра». У столба есть лавочка. Прямо на земле сидит Лукерья, перебирает и складывает в лукошко мухоморы.
ЛУКЕРЬЯ. Что за времена, не только люди, мухоморы родятся порченые. Ну, и как таким гнильём личное здоровье поддерживать?
Входит Максим. Он в военной форме, гимнастёрка в наградах. За спиной аккуратный рюкзак.
МАКСИМ. Здорово, Лукерья Васильевна.
ЛУКЕРЬЯ (не оборачивается). Да пошёл ты.
МАКСИМ. Куда – в «Зарю» или в «Искру» посылаешь?
ЛУКЕРЬЯ. Да хоть куда, кругом жизнь. Нашёл «Васильевну», я ещё очень даже и не Васильевна, а просто Лукерья. (Обернулась.) Но! А ты кто?
МАКСИМ. Хорошо как, плакать хочется! А, Лукерья Васильевна? Не узнала разве, ведьма?
ЛУКЕРЬЯ. Кто ведьма, я! Ну, да, не дура. Загадки будем загадывать или молча разбежимся?
МАКСИМ (снял рюкзак, садится на лавочку). Приятно представляться, сидя. Если бы ты знала, как за десять лет меня достала эта военная жизнь. Гвардии старший прапорщик Орлов Максим Николаевич.
ЛУКЕРЬЯ. Кто, ты? Болтун. Максимку нашего давно уже убили, я его лично в последний путь пропивала.
МАКСИМ. А я выжил.
ЛУКЕРЬЯ. Ну, и что? Всё равно это не ты. Потому что на того парня жалко смотреть было, а ты вон какой, герой. Точно ты, что ли?
МАКСИМ. Точно.
ЛУКЕРЬЯ. Точно. Я тебя ещё издалека признала. Ну, дай я тебя обниму, засранец… живой! (Подошла к Максиму, прижала его голову к своей груди, завыла тихонько.)
МАКСИМ. Эй, оглохну же.
ЛУКЕРЬЯ. От любви землячки не оглохнешь
МАКСИМ. Задохнусь же!
ЛУКЕРЬЯ. А ты думал, это ягодки – лежать на одиноком женском бюсте.
МАКСИМ. Отпусти, ты! (Вырвался из объятий, отбежал в сторону.) Ну, Лукерья… ты, Васильевна… сколько же тебя… бесстыдница.
ЛУКЕРЬЯ. А что мне стыд, куда его дену… ладно. С возвращением.
МАКСИМ. Спасибо.
ЛУКЕРЬЯ. Так ты, куда – в «Зарю» или в «Искру»? У тебя везде родня.
МАКСИМ. А ты погадай.
ЛУКЕРЬЯ. Неужели в гаданья веришь! Вот, настоящий мужчина. Пошли жить в «Искру», мне такой сосед очень по нраву. Но?
МАКСИМ. Родни много, да родителей не осталось. Успею ещё с домом определиться. Посижу. Лесом хочу надышаться. Родина, всё-таки!
ЛУКЕРЬЯ. Нос для такой акции не годится, Орлов, дыши сердцем. А я пошла. Потому что я первая должна сообщить народу, что ты есть. (Уходит.)
МАКСИМ. Верно, Лукерья Васильевна, теперь знаю: я есть. И где меня черти носили, когда я есть только здесь. Хорошо... Хорошо! Хорошо.
Входит Пирогов.
ПИРОГОВ. Так. Это кто тут у нас загорает?
МАКСИМ. Добрый день, Семён Иванович.
ПИРОГОВ. А что, добрый. (Пригляделся.) Орлов! Максим, ты!? (Дружески тычет в Максима кулаками.) Герой. Наш человек. Пошли.
МАКСИМ. Куда?
ПИРОГОВ. Дело есть, только ты справишься. Жить можешь у меня дома. Ты как, в строительстве соображаешь?
МАКСИМ. Конечно, я ж солдат. Я институт заочно кончил. Инженер.
ПИРОГОВ. Будешь бригадиром у шабашников. Они дачи городским строят, а я им не доверяю, потому что меня не волнуют дачи, меня волнует дисциплина, потому что они же у меня в совхозе живут. Ты знаешь хоть, что я директор «Зари»? И зарплата от души, и уважение от меня гарантировано. А в «Искру» пойдёшь, себя потеряешь. Там Степанова Васька… Василиса Павловна, директором. Лютый руководитель, ни грамма аккуратности к человеку. А человек – это звучит! Я человека уважаю. И простого, и всякого. Всё, пошли, без разговоров.
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
Опубликовано в рубрике Прочее 08.08.2012: .